Похожие статьи:
Философия кровавого будуара Джессики Харрисон. ч.1
Какой вы представляете викторианскую чопорную эпоху? Пышные платья, пылкие речи у дымных каминов, полновесные луидоры и гулкие коридоры родовых замков, таящие эхо сдавленных криков. Расчепушить эту оскомину квинтэссенции женских романов Шарлотты Бронте, взялась смелая и хулиганистая художница из Эдинбурга, Джессика Гаррисон (Jessica Harrison).
Андреа взбалмошна, но самоанализ ее успокаивает.
«А давайте без придыханий и перманентных книксенов? Смерть — это часть нашей жизни, все мы в конечном счете рано или поздно умрем. Поэтому вместо того, чтобы отрицать ее существование, нужно жить на полную катушку. Если вы осознаете это, то поймете, что даже смерть может быть прекрасна», — говорит Джесика.
И препарировала константу застывшего викторианского фаянса. В прямом и переносном стиле. Теперь вы не стесняясь быть обвиненным в мещанстве, можете выставить на полку над камином любую из подобных фигурок. Или на подоконник съемной квартиры, если родовой замок еще в проекте. Все равно прослывете трендсеттером и эстетом.
Истинное лицо Жозефины знают только ее игрушки, наверное потому и молчат.
Изабель и благочестие это синонимы, дурных мыслей у нее нет и не было, смотрите сами.
Склонность Андреа к безумным поступкам всегда объяснялась ее безголовостью
Жюстин не бездушна, о нет. Ей просто нечего вам сказать. Или нечем.
Жюли кокетка, мила и очаровательна. Открыта к общению.
Жюли, что в уме, то и на языке.
Этель бесхитростна и честна, за душой у нее нет ничего, убедитесь сами.
Тиффани гордо держит голову, зияющую страстным разрезом ревности, в то время как Клэр потрясает костями рук без плоти, словно застыла в чарующем па танца смерти.
Карен предлагает сердце. И руку, по требованию.
Аманда грациозно держит на ладони отпиленную макушку, словно подарок возлюбленному. Или упрек.